От яка моя доля погана! Я, вставши раненько, заходився писать до вас лист оцей — тільки що заходився, а тут чорт несе єфрейтора (звичайно, найнятого, щоб давав знать, бо я живу тепер не в казармах). Пожалуйте к фельдфебелю! Треба було лист покинуть, а сьогодні пошта одходить!
То сяк, то так ублагавши фельдфебеля, вернувся я до хати і заходжуюся знову, а часи беруться вже коло першого, то вибачте, коли не все розкажу, що хотілося б розказать, або що-небудь помилюся.
Подякуйте і ви за мене Іллю Івановича за його благородную щедроту! А мені, бога для, вибачте!
А якщо трапиться мені ще що-небудь прислать до вас, то підписуйте ви самі мою фамілію, ціноброю, бо мені не можна.
Усе, що ви з ласки своєї послали, я получив. І Фому Кемпійського получив. Спасибі тому доброму Михайлові27, що він таки мене не забуває. Якщо ви знаєте його адрес, то пошліть йому оцей листочок, а як ні, то одішліть В. Н., вона певно знає.
Спасибі вам за всі ваші блага! Не забувайте безталанного Т. Ш.
До 1-го маія адрес мій той [одно слово закреслено] самий, а там, здається, треба буде знову мовчать.
До А. Лизогуба
Новопетровское укрепление.
1852. Июля 16.
Единый друже мой! Не прогневались ли вы за что на меня? Думаю, думаю, вспоминаю и в догадках теряюся, не обретаю за собою вины ни единыя. Впрочем, едва ли кто себя обвинит! Простите великодушно, аще что содеях пред вами по простоте моей, и напишите хоть единую строку, чтобы я мог ведать, что вас еще здрава бог милосердный носит по сей грешной земле. Вот уже третий год, как я не имею от вас никакого известия, последнее письмо ваше получил я в Оренбурге 1850, в последних числах мая, на которое по разным скверным приключениям не мог отвечать вскоре. А писал вам уже из Новопетровского укрепления того же года, месяца ноября. Вам и В. Н., и ни от вас, ни от В. Н. до сих пор не имею совершенно никаких известий, право, не знаю, что думать! Или панихиду по вас править, или думать, что вы на меня сердиты, за что ж бы вы на меня прогневались? Вопрос сей для меня узел Гордиев. Скорблю сердечно, и тем паче плачу, что я во узах моих с вами только и В. Н. иногда переписывался. Прошу вас, умоляю! Когда получите письмо мое, то хоть чистой бумаги в конверт запечатайте та пришлите, по крайней мере я буду знать, что вы здравствуете.
Не пишу вам ничего о самом себе, потому что нет хорошего материала для повествования. А описывать скверную, мою долю тошно и грешно, по-моему. Это. все равно, что роптать на бога. Пускай себе тянется жизнь моя невеселая, как мне бог дал. Одно, чего бы я просил у бога, как величайшего блага, это хоть перед смертью взглянуть разочек на вас, добрых друзей моих, на Днепр, на Киев, на Украину, и тогда как христианин спокойно умер бы я. И теперь не неволя давит меня в этой пустыне, а одиночество, вот мой лютейший враг! В этой широкой пустыне мне тесно, а я один. До вас, я думаю, не дошло сведение, где именно это Новопетровское укрепление, то я вам расскажу. Это будет на северо-восточном берегу Каспийского моря. На полуострове Мангишлаке. Пустыня, совершенная пустыня, без всякой растительности, песок да камень, и самые нищие обитатели — это кочующие кой-где киргизы. Смотря на эту безжизненность, такая тоска одолеет, что сам не знаешь, что с собою делать, и если б можно мне было рисовать, то, право, ничего не нарисовал бы, так пусто. Да я до сих пор не имею позволения рисовать, шестой год уже, ужасно!
Что же еще написать вам? Право, нечего, худого очень нет, а хорошего и подавно, монотонно, однообразно, больше, ничего. Начальника мне бог послал человека доброго, вообще люди добрые меня не чуждаются... живу я, как солдат, разумеется, в казармах. Удобный случай изучить солдатские обычаи и нравы. Смеюся сквозь слезы, что делать? Слезами горю не пособить, а уныние грех великий. Дожидаєм в укрепление нынешнего лета корпусного командира28. Думаю просить, чтобы позволил мне в здешнюю церковь безмездно написать запрестольный образ во имя воскресения христова. Не знаю, что будет. Великой бы радостью подарил меня, если бы позволил, вот уже шестой год, как я кисти и не видал.
Прошу вас, пишите ко мне, хоть одну строчку, чтоб я знал, что вы живы и здоровы. Илье Ивановичу и всему дому вашему до земли поклон. Соседу вашему и соседке в Бегаче29 тоже. Прощайте. Остаюсь в ожидании известия от вас, ваш искренний
Т. Шевченко.
Адресуйте ко мне так:
Его Высокоблагородию
Антону Петровичу
Маевскому,
Коменданту Новопетровского укрепления.
Летом в г. Астрахань
Зимою в г. Гурьев, на Урале.
1 Лизогуб Андрій Іванович (1804-1865) — поміщик с. Седнев на Чернігівщині.
2 Орськ — див. 4 прим. до "Журналу", запис від 25.VI.1857 р.
3 Кузьма Трохимович — дійова особа з опов. Квітки-Основ'яненка "Салдацький патрет".
4 Фундуклей І. І. — київський губернатор.
5 В[арвара] Миколаївна — В. Рєпніна.
6 Лазаревський Ф. М. — див. 1 прим. до "Журналу", запис від 26.ХІ.1857 р.
7 Ілля Іванович — Лизогуб (1787-1867) — брат А. І. Лизогуба.
8 Кейкуатови — князь Микола Іванович і його дружина Єлизавета — родичі й сусіди Лизогубів, поміщики с. Бігач.
9 "Жаль i дуже мені вашої маленької" — Ліза, дочка Лизогуба, померла 5 вересня 1847 р.
10 Яготинські анахоретки Варвара Рєпніна та її мати.
11 Сажин Михайло Макарович — товарищ Шевченка по Академії мистецтв, згодом академік перспективного малярства.
12 Пензель Шаріона — привезений з Парижа.
13 Кетчер М. X. — див. 2 прим. до "Журналу", запис від 12.ІІІ.1858 р.
14 "Одіссея" в перекладі Жуковського вийшла а друку тільки 1849 р.
15 Жуковський В. А. — див. 2 прим. до "Журналу", запис від 10.VI1.1858 р.
16 Глафіра Іванівна Псьол, за чоловіком Дунін-Борковська (1823-1886) зі своїми сестрами жила 1843 року в Яготині у Рєпніних, де й познайомилася з Шевченком.
17 Надія Дмитрівна Лизогуб — дружина А. Лизогуба, сестра Дуніна-Борковського.
18 "Всяк друг речет"...— текст взято з біблії.
19 Раїм-"Коло Аральського моря, кріпость" (прим. Шевченка); див. ще 2 прим. до "Журналу", запис від 16.V1.1857 р.
20 Кольцов О. В.-див. 2 прим. до "Журналу", запис від 13.VI.1857 р.
21 "Давид добре сказав"... — текст взято з біблії.